В конце концов, проведя в пути еще несколько часов (по крайней мере, у меня сложилось такое впечатление), мы очутились среди зеленых холмов. Дорога, по которой мы ехали, – она была вымощена желтым кирпичом, но местами попадались глубокие выбоины, поросшие травой, – плавно изгибаясь, уходила вдаль. Среди редких деревьев и кустов порхали птицы с ярким оперением, и после всего, через что нам пришлось проехать, их щебет казался до странности нормальным. По глубокому, изумительно синему небу плыли белые облака.

– Мы приближаемся к Джуниперу, – донесся до меня голос Фреды.

Я взглянул на нее.

– Ты узнаешь эти края?

– Да. Еще несколько часов, и мы на месте.

А потом наш экипаж окружили десять всадников в серебристых доспехах.

ГЛАВА 4

Рука моя мгновенно метнулась к лежащему на коленях мечу, но я не стал вытаскивать его из ножен. Всадники не выказывали ни малейшего желания напасть на нас; скорее уж они напоминали эскорт или почетный караул. Один из всадников повернулся, и я заметил у него на груди вышитый красно-золотой герб с изображением вставшего на дыбы льва – такой же, как у Дворкина. Очевидно, это его люди.

Я позволил себе расслабиться. Должно быть, пока мы под их защитой, нам ничего не грозит. Интересно, а что нам может грозить рядом с этим загадочным Джунипером?

Экипаж сбросил скорость, чтобы всадники могли ехать рядом. Я снова открыл окно, немного отдернул занавеску и принялся рассматривать ближайшего всадника, притворившись, будто занимаюсь этим исключительно от нечего делать. Из-под круглого серебристого шлема на спину спускались две толстые черные косы, а длинные, тонкие усы слегка покачивались, когда их хозяин на рыси привставал в стременах. Руки всадника выглядели как-то странно – они были малость длинноваты для его роста и изгибались в промежутке между плечом и локтем, словно там наличествовал лишний сустав.

Внезапно всадник повернулся и взглянул прямо на меня. Его узкие желтые глаза отливали на свету опалесцирующим огнем, словно у кошки.

Я судорожно сглотнул и опустил занавеску, но по-прежнему продолжал исподтишка следить за ним. Может, это и вправду гвардейцы Дворкина, но они не люди. Впрочем, на адских тварей они тоже не походили. Так кто же они такие – или что они такое?

Я сделал глубокий вздох и заставил себя отвернуться. Я видел достаточно. И нечего ломать голову над вопросами, на которые покамест не можешь ответить.

Теперь я перенес внимание на Фреду. Она снова принялась тасовать и раскладывать свои карты Таро – раскладывать, собирать и раскладывать заново, то по кругу, то по диагонали, то по квадрату с каким-нибудь узором в середине.

– Пасьянс? – поинтересовался я, пытаясь привлечь ее внимание. Может, удастся еще что-нибудь узнать.

– Нет.

– Я предпочитаю игры, в которые играют двое.

– Игры – развлечение для детей и стариков.

Я подался вперед, чуть наклонил голову набок и повнимательнее присмотрелся к ее колоде. На обычных картах Таро, которыми пользуются ведуньи и гадалки, нарисованы всякие религиозные и астрологические фигуры. На этих же были изображены люди, которых я не знал, и места, в которых никогда не бывал, – странного вида замок, лесная поляна, романтичный морской берег, залитый сиянием луны... точнее, лун, – ибо в небе их висело две. Это что, такая шутка художника или реально существующее место? Кто ж его знает? Теперь я ни в чем не был уверен.

Фреда собрала карты, перетасовала семь раз и сдала пятнадцать штук, три ряда по пять карт. Выпали портреты каких-то мужчин и женщин. Большинство из них были достаточно похожи на Дворкина, чтобы тоже оказаться его родственниками.

– Что ты высматриваешь? – спросил я, когда ожидание сделалось совсем уж невыносимым.

– Нашу семью, – ответила Фреда и указала на лежащие перед ней карты. – Девять принцев Хаоса, от родной земли вдали. Шесть владычиц Хаоса – где их тропы пролегли?

Неужто ей вдруг вздумалось пошутить?

– Я знаю, что предсказатели всегда изъясняются смутно. Что ж, ты, по крайней мере, говоришь в рифму.

– Это просто часть старого-престарого стишка:

Я никогда прежде не слышал этого стишка. Однако он был очень даже к месту.

– Мрачновато малость, – сказал я. Фреда пожала плечами.

– Не я его сочинила.

Лишь теперь я осознал, что мы говорим уже не на тантари, а на каком-то ином языке, более изысканном и ритмичном. Он тек с губ Фреды, словно вода из бокала, и я понимал каждое слово, как будто говорил на этом языке всю свою жизнь. Как такое могло случиться? Опять магия? Неужто я оказался заколдован и сам того не заметил?

– Что это з-за яз-зык? – поинтересовался я, слегка запинаясь.

– Тари – что ж еще? – отозвалась Фреда, одарив меня удивленным взглядом. Так смотрят на деревенского дурачка, спрашивающего, почему вода мокрая.

Тари... Звучало это вполне правдоподобно, и в глубине души я чувствовал, что Фреда говорит правду. Но откуда я знаю этот язык? Когда я его выучил?

Моя память утверждала, что я никогда его не учил.

И все же... все же я говорил на нем, как на родном. А еще я вдруг осознал, что мне все труднее вспоминать тантари, мой настоящий родной язык, – как будто он был частью какого-то далекого, полузабытого сна.

– Ты долго пробыл в Тени, верно? – со вздохом произнесла Фреда. – Иногда забываешь, что с тобой от этого может статься...

В Тени? А это что еще такое?

Но я вспомнил, как Фреда на меня посмотрела, когда я спросил, на каком языке мы разговариваем, и предпочел промолчать. Нет уж, не хочу я выглядеть ни дураком, ни невеждой, если без этого можно обойтись.

Так что вместо расспросов я сказал:

– Да, пожалуй, слишком долго. – Я не знал, что еще можно добавить. А кроме того, мне не хотелось ни делиться сведениями, ни выказывать свою неосведомленность. – Я много лет не видел Дворкина.

– Ты до сих пор выглядишь ошарашенным, – сказала Фреда, а потом рассмеялась – уже почти по-доброму – и похлопала меня по руке. Ее ладонь, мягкая, словно шелк, пахла лавандой и медом. – Ну да неважно.

Я улыбнулся. Что ж, можно попытаться продвинуться дальше.

– А ты бы на моем месте не была ошарашена? – поинтересовался я. – Представь, что тебя среди ночи выдергивают из постели, ты дерешься с адскими тварями, потом тебя засовывают в этот нелепый экипаж и устраивают безумную гонку – и ни на единый твой вопрос не отвечают. Ты бы не была сбита с толку?

– Возможно. – Фреда кашлянула, прочищая горло. – Тари – это первоязык, – пояснила она буднично и сухо – так говорят с ребенком, не выучившим урок. – Это источник всех языков во всех мирах Царства Теней. Он – часть тебя, точно так же, как все, что ты видишь вокруг, – часть Хаоса. Надеюсь, Владения Хаоса ты помнишь?

Я покачал головой, снова чувствуя себя совершенно по-идиотски.

– Боюсь, я никогда там не бывал.

– Жаль. Они очаровательны – на свой лад.

Взгляд Фреды устремился куда-то вдаль. Похоже, она погрузилась в воспоминания. И это место – как так она его назвала? Владения Хаоса? – явно ей нравилось.

– Ночка выдалась бурная, – сказал я, надеясь услышать еще что-нибудь интересное. – Да и день, пожалуй, тоже. Что ты обо всем этом думаешь? – Я сделал неопределенный жест, который с равным успехом мог относиться и к экипажу, и к всадникам, и к картам. – Что это предвещает?

– Надвигающуюся войну. Все признаки налицо. Все об этом твердят, даже Локе. А он знает, что говорит: он довольно долго был генералом. Но, думаю, здесь, в Джунипере, будет безопасно. Пока, во всяком случае.

– А что собой представляет Джунипер?